Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Одна за другой проходят недели Великого Поста; и, начав с вдохновением, чувствуя в себе силы совершить этот путь, мы часто, приближаясь к концу, а порой задолго до конца, чувствуем, что мы ничего не совершили из того, что надеялись совершить. Надеялись поститься строго и честно, надеялись молиться, надеялись оторваться от того, что нас держит в плену в течении всей жизни - интересы, заботы… И вот, приходит момент, когда уже виднеется конец пути, и вдруг мы осознаем, что ничего или так мало мы исполнили из того, о чем мечтали. И тут на нас может найти разрушительный, подрывающий последние силы дух уныния: как же мне войти в Страстные дни? Как же мне встретиться со славой и торжеством Воскресения Христова?..

И здесь нам надо проявить и мудрость христианскую, и наше доверие к Богу. Мы не тем спасены, что мы трудимся и достигаем каких-то результатов. Мы спасены той тоской души, которая нас влечет к Живому Богу, той любовью, которая нас влечет ко Христу. И даже когда мы срываемся, так же, впрочем, как и в человеческих отношениях, мы не должны забывать, что мы можем сказать, как апостол Петр после троекратной измены на троекратный вопрос Спасителя Христа: Господи! Ты все знаешь! Ты знаешь и немощь, и падение, и колебание, и неверность мою, но Ты тоже знаешь, что я Тебя люблю, что это последнее, самое глубинное, что во мне есть!

И тогда мы можем идти дальше, как и Петр пошел за Христом, зная, что Бог верит в эту нашу любовь, что Бог нам верит и верит в нас. Мы можем идти дальше пусть колеблющимся шагом, неуверенной поступью, со взлетами и падениями - лишь бы только сердцем мы не отрывались от Бога и продолжали идти. Идти, чтобы в какой-то день, через неделю-другую, оказаться лицом к лицу со Страстями Господними, с явлением на деле той любви, которой Он нас любит.

Претерпеть то, что Он претерпел нас ради, можно только по неисчерпаемой, бездонной любви. И вот, если мы не можем соединиться со Христом более таинственно, приобщая себя через молитву, созерцание и подвиг к Его крестному пути, станем хоть на краю этой дороги, на краю пути крестного, и будем всем вниманием, всем трепетом ужаснувшейся, умиленной (а может быть даже неспособной ни на ужас, ни на умиление) души взирать на то, что значит любить, как Бог нас умеет любить.

И скажем Богу только, если ничего другого мы сказать не можем: Спасибо Тебе, Господи, что Ты меня, мертвого, окаменелого, бесчувственного, безжизненного так любишь, что придет день, когда и мне прозвучит слово, сказанное Лазарю четверодневному: выйди вон из гроба!... Каждый из нас в какой-то день это услышит, не в конце времен, не при воскресении всех, как думала Марфа, а вот теперь, в какой-то неожиданный для нас момент, когда глас Господень прозвучит, и мы станем снова, в одно мгновение, живыми, живыми и во времени, и в вечной жизни...

Даже к Пасхе мы можем подойти в сознании, что ничего мы не совершили достойного этой встречи с торжеством Воскресения, ничего не совершили, что нам дало бы право на эту радость. Как Иоанн Златоустый говорит в своем пасхальном Слове: Постившиеся и не постившиеся, трудившиеся и ленивые - все придите, потому что всех Господь равно приемлет. Одним Он отдает должное, другим Он дарит дар Своей любви. Долг Он нам, вероятно, платить не будет, потому что мы не трудились, но дар любви каждому из нас дается. И поэтому в каком бы настроении, как бы ленивы мы ни были, как бы мало мы ни надеялись, пойдем последние недели шаг за шагом к этому свету, чтобы загореться славой Воскресения, засиять светом Воскресения, стать и нам подобными неопалимой купине, которая горела, не сгорая в пламени Божественного бытия. Аминь!